О мальчик, высокий и худенький
с волосами цвета русого – русского –
зачесанной набок челкой, растущей густо
и бесконечной тоской в глазах непонятного цвета
голубых, или серых, иногда даже зеленоватых
ты такой же, каким был лет двести назад
и в метро на «Площади Революции»
ты выглядишь выжившим на Сенатской.
Ты видел их выпученные глаза и синие шеи
у тебя теперь минус пять друзей.
О юноша, в узких джинсах и пальто эйчэндэм черном
о тебе так много писали, талантливо и восторженно
иногда с критикой, иногда любовно
твои уста сотни лет целовали барышни,
одухотворенные
идеей в твоих глазах и неумолимостью.
Ты, правда, не знаешь, куда приложить ее –
этот дар вспыхивать и вести за собой.
твое окружение иногда скатывается до совсем маргинальных слоев
но тоска в глазах не становится жиже
ты по-прежнему жаждешь истины,
тебя по-прежнему боятся серьезные
родители девушек, отдающих сердца твоей безусловности.
Ты умеешь так много всего –
но от этого тоска в глазах не становится жиже
видел ты и Париж, и его крыши,
и аргентинское танго видел,
и фильм про Бразилию
и тебе кажется, что ты узник,
живущий в системе узкой
мышления и отдачи
И ты ждешь, когда твой ангел
упадет с неба
на холодной и неоправданно дорогой электричке
ты увезешь ее и покажешь ей дачу
она покажет тебе свои крылья
и будет в глаза смотреть,
и слушать, как ты рисовал эскадрильи
но в темноте затяжных ночей,
что длятся здесь ночь, и еще день,
и еще приблизительно тридцать шесть недель
ты оборвешь ее крылья на отопление
и она уйдет от тебя,
уже безвозвратно земная и грубая
и на оттенок тоска в непонятного цвета глазах твоих
станет глубже
16/12/10
